Форум » Чёрное озеро » [Ролевая игра] День первый: адаптация » Ответить
[Ролевая игра] День первый: адаптация
Леонора де Конти: Тип: обычная ролевая игра; Время действия: второе сентября, 2007 год; Место действия: окрестности Хогвартса, каменистый берег Озера; Участники: Леонора де Конти, Амбрелла Руквуд
Ответов - 18
Леонора де Конти: Утренний воздух. Рано утром, в шесть часов, он еще абсолютно свеж и чист, чем по своему удивителен. Он еще не успел вобрать в себя множество ароматов, которые вберет в себя в течении дня: запахи распустившихся дневных цветов, запахи проснувшихся птиц и зверей - местных обитателей, запахи листвы, припеченной осенним солнышком; ароматы парфюма разных студенток и студентов - а их будет бесчисленное множество, ведь каждая девушка, каждый юноша, предпочитают что-то свое, и все эти различные оттенки сольются в единое звучание; и еще великое множество ароматов - а их у природы целая гамма - вберет в себя этот воздух в течении дня. А сейчас - сейчас он похож на сонное создание, только что проснувшееся ото сна. Сейчас этот воздух пока еще пахнет ночной свежестью. Ночью гамма ароматов несколько иная, более спокойная и чистая, нежели днем, более свежая и мягкая. Именно этим воздухом, еще не отошедшем от ночного простора, наслаждается девушка. Она равномерно и глубоко дышит, пропуская этот воздух через все легкие, наполняя их полностью, не оставляя ни миллиметра свободы в объеме альвеол. И так же равномерно и мягко, словно перед ней парит перышко, которое она не хочет сдувать, выдыхает.
Леонора де Конти: Она медленно, легкой поступью, очень мягко, ступает по сонной земле окрестностей замка Хогвартс. Ее ноги босы, но это ничуть не смущает ее. Осень вступила в свои права совсем недавно, поэтому земля, хоть и успела уже порядком остыть, не стала еще такой холодной, какой будет уже в скором времени. Девушка любит чувствовать единство с природой. Она любит ощущать своими ступнями землю, траву, хрустящие веточки. И поэтому, пока еще есть возможность, наслаждается этим. Она идет очень медленно, в ее движениях нет скованности, в них - свобода. Она чувствует прохладу земли, чувствует, как травинки щекочут ей ступни, чувствует, как мелкие веточки трескаются под ее шагами. Она выбрала удачное время для прогулки. Утро. Окрестности практически пустуют, потому что студенты, по большей своей части, еще находятся в своих спальнях. Они лениво продирают глаза, осознавая, что настал их первый учебный день, и тянут секунд, поудобнее укладывая голову на подушке и зарываясь носом в одеяло, не желая вставать. Ей никто не мешает.
Леонора де Конти: Никто не мешает ей знакомиться с новой местностью. В последние годы ее жизни, или вернее сказать - первые годы ее жизни, учитывая, что она помнит саму себя только пять лет как, несмотря на свой четырнадцатилетний возраст, - жизнь покидала ее в разные стороны, словно тряпичную куклу. Сначала стены больницы, медицинских персонал; затем - приют «Сен-Мария», дети разной возрастной категории, работники приюта, Ноэль; далее - Магическая Академия Франции, преподаватели, студенты, непонятные происходящее вокруг вещи, но которые определенно ей нравятся. Она не задавалась вопросом, что будет дальше. А дальше - чужая страна. Единственными, кто остался родным в ее новой среде, являлись Ноэль и Ами. Лондон. И в скором времени - Шотландия, Хогвартс. Но она ни разу не пеняла на Судьбу, не причитала и не осуждала ее за то, что она так нехорошо с ней обходится - не спрашивая разрешения, что-то кардинально меняет в ее жизни. Нет. Она все принимает с недетским понимаем, и с детским интересом. А здесь для нее даже воздух другой. Не такой, как во Франции, в маленьком городке под названием Альен. У него другой оттенок, характерный только для этой страны, только для этого города. И он чужой для нее. Другой человек едва ли мог бы различить их, но она - другая. У нее другое восприятие, у нее другое сознание. И ей нравится, что она может различать детали. Ей это интересно. И поэтому она привыкнет и полюбит его, этот воздух. Она знает это. Она полюбит свое новое место.
Амбрелла Руквуд: Новый учебный год. Что можно от него ожидать? Наверняка он готовит какой – то сюрприз, подарок, а может наоборот – какую – нибудь подлянку. В любом случае, ждать от нового учебного года можно все, что угодно и в любом случае к этому нужно быть готовым. Лето две тысячи седьмого года Руквуд провела дома. Семья никуда не выезжала, ибо беготня с малышом, братиком Амбри, была «превыше всего». Постоянные крики, сопли, слюни, кормление мальчика, игры с ним, прогулки занимали не мало времени и сил! В общем, parents юной гриффиндорки были заняты по самые не хочу. Девочке же приходилось слоняться по дому в полном одиночестве или выполнять указы «бешеной» маман – да, та после рождения Кевина стала довольно резкой и агрессивной – видимо, отказывали нервы. А иногда Амбрелле удавалось провести время с Ашлин, девушкой, занимавшей в доме место гувернантки и няни. Что касается первого сентября, то надо было видеть радостное лицо Руквуд, когда та садилась на поезд! Девчонка была уверена, что вот – вот да она встретит любимую подругу, Эшли, и все станет на свои места: жизнь закрутится – завертится и потечет в правильном направлении. Но нет, снова огорчение. Первого сентября девочкам не удалось нормально пообщаться: Амбри, пребывавшая на посту старосты весь третий курс, в скором времени поняла, что подобная «работа» ей не по плечу, ибо она требовала внимательности и ответственности, а гриффиндорка просто напросто не успевала за всем уследить, посему Руквуд отказалась от роли старосты Гриффиндора, а вот Эшли – нет. Встретившись уже в Школе в Большом Зале, девочки успели обменяться парочкой фраз, договорившись встретиться пораньше второго числа, чтобы поболтать и заодно, чтобы Эшли проводила Амбреллу до нового кабинета, где у Руквуд начиналась новая дисциплина.
Леонора де Конти: Сол медленно бредет по прохладной земле, ощущая босыми ступнями каждую травинку, каждый листочек, каждый камушек и каждую веточку. Ами, верный друг новоиспеченной хаффлпаффки, весело бегает рядом, нарезая круги вокруг ног своей хозяйки, иногда радостно напрыгивая на них, а иногда ласкаясь о старые выцветшие джинсы. Иногда он, напротив, отбегает от девочки на метр-другой, садится на задние лапки и смотрит, как хозяйка, не прибавляя шагу, и улыбаясь своему питомцу, движется вперед. Терпения Ами не хватает, и он срывается с места, и вновь кружит возле ног. Леонора улыбается. Она улыбается светлому небу, чистому свежему воздуху, улыбается новым местам, улыбается Ами. Она чувствует радость, переполняющую своего питомца, и радуется тоже. Она вспоминает Ноэля, который остался в Лондоне. Она замужривается, не прекращая своего пути, и образ седовласого мужчины в возрасте, с глубоким теплым карим взглядом и паутинкой морщин вокруг глаз, тут же появляется у нее перед глазами. «Ноэль, мой милый Ноэль, если бы ты знал, как мне тоскливо без тебя. Если бы ты мог быть сейчас рядом, идти этим ранним утром неподалеку от меня по той же земле, по которой иду я, дышать тем же воздухом, которым дышу я... Свежий воздух был бы полезен тебе. Но ты, как обычно, сидишь в своем кабинете и читаешь пыльные книги. Ты тоскуешь по приюту, мой милый Ноэль, особенно в мое отсутствие. Ах, если бы только видел счастливого Ами. Он не отходит от меня ни на шаг, он постоянно рядом. Но как я бы хотела, чтобы и рядом с тобой был кто-то родной. Тогда тебе было бы не так одиноко, мой милый Ноэль» Она открывает глаза. И видит, что впереди, в нескольких метрах от нее, стоит девочка в черной мантии с голубой оборкой. Студентка Рейвенкло. Заметив, что Виктория открыла глаза, девочка быстро опускает торопливый взгляд, и спешным шагом удаляется вперед. Сол понимает, что девочка изучала ее. Она понимает, что в какой-то степени она - не такая, как все. Она всегда это знала. И сколько раз на нее так смотрели в приюте! Но ее не задевают эти взгляды. «Им просто странно видеть нового человека. Новую девочку, гуляющую рано утром по окрестям Замка, в компании хорька, да еще и босиком. Девочку, явно не спешащую на занятия. Люди - они по природе своей любопытны. Любопытна и я. Поэтому мне интересно, что эта девочка в мантии с нашивой факультета Рейвенкло делает на улице так рано? Разве ей не хочется понежиться в постели, разве ей не хочется подольше не выбираться из уютного местечка?» Она идет медленно идет дальше.
Амбрелла Руквуд: Второй учебный день начался с прекрасного сна (или нет?), в котором Руквуд, заливаясь звонким смехом, веселилась в гостиной Гриффиндора, где потрескивают дрова в камине, где, как это обычно бывает, сидит Эшли, которая и носа не отрывает от пергаментов, старательно выводя тот или иной текст или задание по какому – либо предмету, и занимаются другие студенты дома Годрика. Но на сей раз все было не так просто: ко всему прочему в гостиной появился младший брат юной гриффиндорки. Мальчишка, у которого соображалка еще толком и не соображает, пока за ним никто не следит, медленно подходил к камину. Естественно, на ребенка внимания никто не обратил – это же сон! Посему малыш продолжал медленно ступать по ковру, пока не добрался до цели и не протянул руки прямо к огню. Именно в эту самую секунду в гостиной раздался пронзительный крик, Руквуд опешила и увидела братца, спасти которого ей не удалось: пламя всколыхнуло на одежонке Кевина, а тот, довольный, что теперь горит аки звезда на небе и что на него обратили внимание, начал бегать по комнате. В итоге, когда ребенка поймали и «потущили» от него осталась лишь обгоревшая одежда. В целом, все бы ничего, если бы Амбрелла не придавала такое серьезное значение сну – это ведь всего лишь сон! Но нет, девочка просто чувствовала, что здесь что – то не так, что надо написать как можно скорее родителям и оповестить их, иначе – беда! Наверно, это было глупо, но Руквуд считала делом чести предупредить своих parents. Так вот, второе сентября, около половины шестого утра, проснувшись в холодном поту и со слезами на глазах, Амбри взяла себя в руки и стала собираться, обдумывая как бы помягче написать о сне родителям, ведь те могут не на шутку взволноваться – а матери Руквуд это особенно вредно (с ее то нервами!). В конце концов, умывшись и одевшись потеплее, ибо на улице как никак осень, гриффиндорка закинула сумку, где уже лежали нужные принадлежности, которые могут понадобиться на лекции, через плечо и спустилась в Большой Зал дабы позавтракать и отправиться к Лие на запланированную встречу.
Леонора де Конти: Она приближается к озеру. Все ее обостренные чувства ощущают это. Ближе к воде воздух становится более влажным, более прохладным, и она ощущает это на своей коже, она ощущает это при каждом вдохе; он вбирается в себя привкус пресной воды, едва ли различимый для обычного человека, или для человека, не придающего значения, но она - она ощущает этот привкус на языке; в воде, туда-сюда то, то и дело снуют маленькие рыбки, и она слышит их всплески; и, конечно же, она видит перед собой водную гладь, на которой играют солнечные блики. На самом ли деле она чувствует все так остро, или просто ее сознание знает, как это?... - Ами. - Окликает тихим голосом она своего питомца, который отбежал от нее к самому озеру и теперь резвится у кромки воды, но ему, увлеченному своей игрой, конечно же нет дела до Сол, он слишком занят. Она не обижается на него, а напротив - улыбается, и подходит ближе к воде. Босыми ступнями она наступает на край воды, и чувствует ее холодное прикосновение. Кому-то бы оно показалось ледяным, но только не Виктории. Виктория знает, что вода в озере - далеко не ледяная, она просто остывшая, холодная. Хорек бежит вперед, вдоль озера, а затем снова возвращается к хозяйке, обегает вокруг ее ног, и снова бежит вперед, иногда забегая в воду немного глубже, и разбрызгивая ее мелкими брызгами. Девочка понимает Ами, и медленно идет вперед, по краю воды, где она доходит всего лишь до щиколоток Леоноры. Она идет, и прикосновение влаги к ее кожи наталкивает ее на мысли о водном мире. «У всех обитателей водной среды идет своя жизнь. Они так же, как и мы, строят семьи и воспитывают потомство. У них так же есть друзья, и враги. Например, у мелких рыб друзья - это такие же рыбки, как и они сами, а враги - это рыбы побольше, которые ими, что помельче, питаются. И мелкие рыбешки в своем водном мире борются за право существовать. У них так же бывает утро, когда наше солнце прогревает верхние слои водной толщи, и ночь, когда наше солнышко прячется. А у обитателей глубин не бывает солнечного света... Интересно, как это, жить без света и без тепла? Это похоже на Полярную ночь, которую не сменяется Полярный день. Наверное, это не очень удобно?» Порой она озирается по сторонам, посматривая то на водную гладь, по которой идет мелкая рябь от осеннего ветра, а порой - поворачивает голову в сторону Замка. Жизнь водного пространства сейчас более насыщенна, чем жизнь Хогвартса. На школьном дворе тихо. Лишь один-другой студент пройдет мимо, в полном молчании, стряхивая с себя остатки сна. А потом все изменится, и двор наполнится народом. И тогда, она знает, ей захочется спрятаться в свой собственный мир, которого у нее нет. «If I had a world in my own, everything will be nonsense. Nothing will be what it is Because everything will be what it isn't»
Амбрелла Руквуд: А в Большом Зале сегодня не густо, вернее сказать – практически безлюдно. Здесь, в такую рань, наверняка сидят студенты, которым либо не спится, либо романтики, которые соскучились по стенам родной Школы, что встали пораньше, чтобы с утречка провести себе мини – экскурсию. А, быть может, кто – то, такой же как и Амбрелла, договорился о встрече с другом намного раньше занятий, чтобы провести это время вместе, сладко беседуя о чем – то. Руквуд приземлилась за стол Гриффиндора и огляделась по сторонам: в конце стола сидели две девочки, которых Амбри еще не встречала, - видимо, это были новенькие гриффки, которые только вчера узнали, что им предстоит обучение в Доме Огня. По их сонным лицам было понятно, что здесь они лишь из – за бессонницы. Одна из девочек встретилась взглядом с Амбреллой и помахала той рукой, затем вторая, обернувшись и увидев Руквуд, кивнула в знак приветствия. Четверокурсница улыбнулась и принялась за свой завтрак. - Приятно подавиться, Руквуд, - послышался голос за спиной гриффки. Амбри обернулась и… К сожалению, было поздно – тот, кому принадлежал этот голос, девочка уже не видела – лица не видела. Но голос принадлежал явно той самой особе, что удалялась к столу Слизерина: грациозная походка, ярко – золотые волосы, собранные в высокий конский хвост. Руквуд не могла припомнить, кому принадлежат такие «характеристики» (вот, что делает лето с людьми – память отшибает только так!). В общем, справившись со своим завтраком и выйдя из – за стола, гриффиндорка еще раз окинула взглядом Большой Зал: народу в нем прибавилось человека на три. Но это все не важно, ибо Руквуд уже надо было выходить из Школы и идти к озеру, чем, впрочем, девочка и занялась. Не глядя по сторонам, не любуясь всей красотой сентября, гриффка смотрела лишь себе под ноги и что – то напевала под нос, отвлекаясь тем самым от дрожи в теле, что возникала от волнения перед встречей и утренней прохлады. Думая о том, что нужно будет рассказать Лие при встрече, Амбрелла словно составляла в голове список, под первым номером которого был сон. Девочка пыталась вспомнить все детали сна, ничего не упустить и не забыть. Вновь и вновь возвращаясь мысленно в гостиную Гриффиндора, Амбрелла наблюдала картину со стороны, зная исход. «Обязательно напишу родителям, главное не забыть», - проскочила мысль в голове Руквуд. Та кивнула самой себе и, натянув шарфик поверх губ, поправила на плече сумку. Амбрелла пришла к озеру.
Леонора де Конти: «In contrary was what it is it wouldn't be And what it wouldn't be it would» Леонора продолжала размышлять о том, каким был бы ее маленький персональный мирок, в котором она могла бы прятаться ото всех, и продолжлала брести вдоль озера. От мысли, что скоро предстоит пойти в класс, наполненный детьми ее же возраста, ей стало не по себе. На мгновение холодок пробежал по ее коже, оставляя за собой неприятные ощущения. Сколько раз она испытывала нечто подобное? Каждый день, с тех пор, как поступила в Магическую Академию Франции. И к этому ощущению нельзя было привыкнуть, каждый раз его испытываешь, словно впервые. Школа не была похожа на приют. В приюте у нее была своя комната, в которую никто не заходил без ее разрешение. В которой была только она, Леонор, в которой она чувствовала себе защищенной. «Мой маленький мирок, которого меня лишили» А в Школе у нее даже комнаты собственной не было. Во Франции студентки жили по пять человек. В Хогвартсе - немного поменьше. И если ко странным взглядам, в разговорам и обсуждениям за спиной, и прочим вещам Сол привыкла, и даже научилась относиться с улыбкой, то к неприятному чувству перед тем, как войти в аудиторию привыкнуть было невозможно. Но вот, она видит перед собой большой площиди камни, которые расположены в озере. Первый - практически у самого берега, второй - рядом с первым, но уже на большей глубине, третий - еще дальше от земли. Словно каменный мост, обрывающийся каменный мост. Она осторожно подошла к первому камню, и ступила на него. Тут же ощущение ступнями земли сменилось ощущением ледяного шершавого камня. Не так приятно, но терпимо. Здесь были другие плюсы, к которым и устремилась Виктория. Она миновала первый камень, и ступила на второй. Миновала второй, и ступила на третий. Миновала третий, и ступила на последний, четвертый. Он покрыт мхом, из которого, при ступлении на него, сочится влага. По краям этот камень несколько скользок, видимо, из-за глубокого пребывания в воде. Здесь чувствуется свобода, потому что ветерок, приятный ветерк, здесь властвствует чуть больше, нежели там, на земле. Элеонора ощущает это. Ей это нравится. Она глубоко вдыхается, пропуская влажноватый воздух с пресным привкусом на самое дно своих легких, и подставляет личико ласкам ветра. Она ощущает его прикосновение к своей коже, чувствует, как он откидывает волосы назад, и улыбается. Природа здесь кажется такой близкой, она словно протягивает тебе руку. Сол снимает с себя мантию и стелет ее на камень, осторожно, чтобы на намочить подол и рукава в озерной воде. Затем она усаживается на покрытый камень, скрещая ноги и распологая руки на коленях. Ее глаза закрыты. Она равномерно и глубоко дышит. Леонора де Конти расслабляется, впереди у нее тяжелый учебный день. «Я чувствую, как ветер гладит кожу моего лица. Я слышу всплески воды, где-то здесь, совсем близко. Я слышу шепотом ветра. Он словно говорит мне, что я всегда могу придти сюда, остаться здесь один на один с самой собой, он всегда успокоит меня. Он всегда будет мне рад. Я чувствую что-то прекрасное в этом месте, мне здесь нравится... А еще я слышу, как резвится Ами. Я чувствую холодный камень, прикрытый теплой мантией. Это то, что мне нужно перед тем, как пойти в класс»
Амбрелла Руквуд: Набрав в легкие побольше воздуха, девочка таки оторвала взгляд от асфальта и выдохнула, словно прогоняя прочь мысли, мешавшие сейчас лицезреть осень собственной персоной. Да, место здесь было чудеснейшее, завораживающее. Руквуд слегка улыбнулась и поежилась, сладко зевнув и потерев кулачками рук глазенки – жест ребенка, от которого девчонка не могла отвыкнуть, несмотря на то, что ей скоро уже должно было стукнуть четырнадцать лет. Так вот, прогнав все мысли, гриффиндорка обернулась в сторону Замка, пытаясь увидеть где – нибудь там, вдали, свою закадычную подругу. Но, увы и ах, той видно не было. - Староста, - Амбри возвела глаза к небу и вздохнула, с одной стороны сочувствуя подруге, а с другой стороны ругая ее за такую безответственность по отношению к Руквуд. Уж к подруге на встречу можно было и не опаздывать! Хотя, как знать, Амбрелла была без малейшего понятия, сколько сейчас времени, несмотря на то, что была уверена, что пришла как раз – таки в назначенный час. Вообще, время – штука неизвестная, когда ты хочешь, чтобы оно шло медленно – оно прибавляет скорость, что за ним не угонишься, а когда желаешь, чтобы оно как раз – таки летело стремглав, время начинает ползти словно черепаха. Вернувшись к осеннему пейзажу, что раскрывался отсюда, девочка сделала еще несколько шагов по аллее, что находилась вдоль озера. Красота деревьев, кустов не могла оставить гриффиндорку равнодушной – яркие цвета, замечательные контрасты: желтый, оранжевый, темно – карий – вот, что любила Руквуд в осени больше всего. Дожди девочку разочаровывали, прохлада – тоже, а преображение природы – удивляло и восхищало! Это же надо было так все задумать, чтобы зеленая трава перевоплощалась в желтую! Тот, кто придумал такое «представление» явно постарался и заслуживает всяческих похвал. А, собственно, тот – это кто? Матушка – природа. Заметив какую – то фигуру чуть вдали у озера, Руквуд останавливается. Это девушка. Амбрелла несколько секунд внимательно наблюдает за стройной незнакомкой. Желание подойти и пообщаться возникает раньше, чем гриффка осознает, что ей нужно ждать Лие. Амбри опускает взгляд и шагает ближе к тому месту, где остановилась юная особа, которая, кажется, собралась принять холодный душ. «Стоп. Мне надо ждать Эшли. А эта подождет. Никуда не денется», - мысленно останавливает себя Руквуд и заставляет повернуть обратно, чтобы не упустить пребывание подруги.
Леонора де Конти: Она расслабляется на столько, что поток ее мыслей прерывается. Теперь есть только она, и ее ощущения: холодный камень, теплая мантия, дуновения и шепотом ветерка, всплески воды, голоса птиц, шелест крон деревьев, ощущение бескрайней свободы, и спокойствия. Вокруг нее словно образовался брезент, который скрывает ее от посторонних глаз, оставив ее на едине с природой. Здесь, под этой невидимой крышей, нет времени, и даже нет чувства времени. Такие понятия, как секунда, минута, час - теряют свой смысл, перестают существовать. С одной стороны - это здорово, это отсутствие каких-либо рамок. Но с другой стороны - это пагубно, учитывая, что скоро должны начаться занятия. И она помнит об этом. Поэтому Сол медленно, почти с осторожностью, открывает глаза. На самом деле, она просидела на камне не более, чем семь минут. Она аккуратно поднимается, и так же аккуратно поднимает мантию, отряхивает ее от пыли. Она не замечает, что стоит на краю, на краю камня, с которого легко соскользнуть. И ни одно, из всех ее обостренных чувств, не предчувствует то, что в данный момент Сол угрожает опасность. Потому что она все еще сосредоточена на природе. Она стоит на месте еще несколько секунд, а затем разворачивается, с намерением вернуться на землю. Все происходит в считанное мгновение - девочка соскальзывает с камня. Она чудом, непонятно каким чудом, не задевает этот самый камень лицом, но практически сползает вниз по нему, по его шершавой поверхности, царапая кожу колен, локтей, ладоней. Ее охватывает ужас. Вода холодная, она попадает ей в рот и заливается, обжигая дыхательные пути, в легкие. Она заливается в нос и в глаза, и Сол зажмуривается. Холодная вода обжигает и повреджденные, оцарапанные участки кожи. Боль и страх сменяет любые чувства, которые были прежде. Девочка погружается вводу, словно брошенный мешок, наполненный камнями. Она не умеет плавать. Спустя несколько секунд она чувствует, что достигла дна, буквально села на него. И тогда, сгруппировавшись, она отталкивается ногами, и на какое-то мгновение поднимается над уровнем воды. - Помогите!! - успевает крикнуть она, прежде чем снова уйти под воду. Она старается не делать много лишних движений, потому что понимает, что лишние бултыхания ничем ей не помогут. Если рядом есть кто-то, ему будет достаточно того всплеска, когда де Конти упала, и ее разового крика. Если же рядом никого нет - то как ни старайся, никто и не услышит. «По этой же причине и нет смысла больше кричать. Всё, чего я добьюсь, это то, что кислород быстрее уйдет из моих легких, и я не дождусь помощи, если она поспеет. А если рядом никого нет... я умру. Это так глупо, умереть во второй день пребывания в новой школе. Мой бедный Ноэль... сможет ли он простить меня»? Она нащупывает ногами дно. Здесь не так уж и глубоко - она может стоять на носках. Но все равно, она погружена в воду по самую макушку. Чувствуя, что кислород заканчивает, Сол подпрыгивает, и судорожно глотает воздух, прежде чем снова оказаться в воде. Вода тянет ее назад. С каждым прыжком девочка отдаляется все дальше, на глубину. Поэтому - замирает. Пока на то есть возможность. Пока легкие горят, но еще возможно терпеть. Она выпускает пузыри, и мысленно призывает на помощь. «Помогите... пожалуйста, кто-нибудь.. пожалуйста»
Амбрелла Руквуд: А что, если Эшли не сможет придти? Что, если ее загрузят уже с утра пораньше кучей дел? Как Руквуд узнает об этом? Как она сориентируется во времени, чтобы не опоздать на свои первый занятия по новому предмету? Как гриффиндорка вообще найдет тот самый кабинет, где будет проходить лекция? Амбрелла почесала у виска и засунула руки в мантию – о да, быть может, ответ там? Хотя, что паниковать раньше времени: Руквуд может быть и не единственной опоздавшей сегодня, все – таки первое занятие, многие, наверняка, и сами не знают, где будет оно проходить. Да и к тому же, Амбрелла всегда умудрялась найти человека, у которого такой же предмет будет проходить, как и у нее – поэтому добраться вместе до нужной аудитории труда не составит. А вот со временем может выйти накладка. Но, если мыслить здраво, разве Эшли позволит Руквуд опоздать на занятие или вообще потеряться в Замке? Нет! Поэтому, староста должна обязательно придти. Всплеск воды прерывает мысленную цепочку, что висела в голове у гриффиндорки. Та останавливается, но не оборачивается в сторону звука. Подняв голову, девочка смотрит на небо и прикрывает глаза, наслаждаясь легким порывом прохладного ветерка. Чудеса. И вроде бы ничто не может нарушить такую идиллию. «Вроде бы», да. Крик о помощи вмиг заставляет Руквуд развернуться на сто восемьдесят градусов. Уже не думая, гриффиндорка снимает с себя сумку и мантию с шарфом. Бежит вдоль озера, приближаясь к месту, откуда будет удобно подплыть к незнакомке. По пути вытаскивая рубашку из брюк, чтобы она не мешала в дальнейшем плыть, Руквуд бросается в холодную воду, тут же ощущая еще одну «прелесть» осени. Девочка старается быстрее приблизиться к тонущей худышке. Задержав дыхание, Амбрелле приходиться нырнуть в воду (а ведь здесь ничуть не глубоко, вода чуть больше роста гриффиндорки). Четверокурсница пытается открыть глаза под водой, но тщетно – вода режет глаза, обжигает. Девчонка выныривает и снова задерживает дыхание. Опять ныряет и делает следующую попытку открыть глаза. Получается. Пусть видно под водой не четко, как хотелось бы, но Руквуд видит тонущую девушку впереди себя приблизительно на метр. Подплывая к ней, Амбри берет ее за талию и тащит наверх, помогая свободной рукой и ногами. А кто сказал, что в воде человек легче? Может, это и верно, но Руквуд так сейчас не кажется. Оказавшись над водой, гриффиндорка, не смотря на «утопленницу», плывет к берегу.
Леонора де Конти: Там, под водой, где грудная клетка словно закована в многочисленные ледяные железные путы, время теряло свой смысл еще больше. Она потеряла счет проведенным здесь секундам, в большей степени наверняка потому, что отвлеклась на пылающие легкие. Они страдают. Они требуют воздуха. Но она ничего не может сделать, она боится пошевелиться. Она оттягивает мгновение, рассчитывая на то, что воздуха хватит еще на чуть-чуть, успокаивает себя тем, что некоторые люди умеют находиться под водой больше минуты. Здравый смысл говорит ей, что у таких людей натренерована дыхалка, но она отбрасывает эти мысли подальше. Ей кажется, что ее грудная клетка сейчас разорвется. Она судорожно выпускает стайку пузырей. «Умирать от нехватки кислорода - это больно...» Чья-то рука обхватывает Леонор за талию, медленно тащит вверх. Мысль о спасении, пролетевшая в сознании за какую-то наносекунду, сделала свое дело: девочка тут же забултыхала ногами и руками, стараясь грести, и помогать тому, кто решил спасти ее, всплыть на поверхность. Двойные усилия дают результата, и голова Сол оказывается над водой. Она шумно вдыхает воздуха, но ей мало. В висках стучит, голова расклывается и гудит, а легкие не пропускают много кислорода внутрь, грудную клетку все еще сдавливают железные обручи. Чья-то рука все еще придерживает Викторию за талию, увлекает за собой в сторону берега, помогает держаться и не уходить под воду. Вероятно, нехватка кислорода вызвала сильную слабость - обесиленность даже, - но де Конти не сдается, и они с ее спасителем подбираются к берегу. Постепенно девочка начинает ощущать под ногами дно. Вскоре двое выбираются на сушу. Сол сгибается пополам, присидает. Она хочет отдышаться, немного восстановить силы. Но еще больше она хочет рухнуть прямо здесь, на землю, но держится. Потому что понимает, что ее мокрая одежда тут же испачкается. А еще, в одно же мгновение, она понимает, что ее хаффлпаффская мантия утонула. «Придется просить новую, моя погибла смертью храбрых» Леонора делает глубокий вдох, и медленно выпрямляется. Ее тело сотрясает дрожь, волосы неприятно липнут к лицу. Но сейчас она сосредоточена на другом. Она смотрит на своего спасителя.
Амбрелла Руквуд: Вернувшись к теме времени, стоит заметить, что подобные ситуации, когда сердце бешено стучит в груди, когда учащается в несколько раз пульс, когда становится трудно дышать – ускоряют времz в миллионы раз (складывается такое чувство), и именно поэтому для Руквуд все происходящее потеряло какой – либо определенный промежуток во времени. Казалось, будто «спасение» незнакомки заняло немало часов, но с другой стороны – считанные секунды. Успешно добравшись до берега, Амбрелла присела на землю и раскинула ноги в стороны, давая им шанс отдохнуть. Протирая глаза, что жутко чесались и болели, девочка медленно дышала, приводя в порядок пульс и сердцебиение, которое участилось то ли от испуга за незнакомку, то ли от испуга утонуть самой, то ли вообще от всей сложившейся ситуации. Гриффиндорка медленно стала вспоминать, что только что произошло, но как бы девочка не старалась, ей казалось, что все это было не с ней, что все это вообще сюжет чьей – то чужой, другой жизни! Но, увы, разочарование пришло тут же – хватило лишь почувствовать холод от дуновения по сути легкого осеннего ветерка и мокрую одежду на себе. Четверокурсница присела на корточки и обняла себя за плечи, пытаясь хоть как – то согреться, но все, конечно, было напрасно – на дворе сентябрь, а не июнь, к сожалению, да. Амбрелла чуть повернула голову и подняла взгляд на «утопленницу». Сказать честно, эта девушка впечатляла свое красотой: бледная кожа, потресканные губы, синеватого оттенка (видимо, из – за страха и холода, который незнакомка только что пережила), голубые глаза, что манят своим загадочным взглядом и русые волосы, мокрые от воды, но все равно как – то по - особому аккуратно лежавшие на голове. Руквуд даже чуть приоткрыла рот, глядя на эту юную особу. Но восхищение красотой этой девочки сменилось тут же каким – то странным злым чувством, когда хочется человеку задать сильную трепку и обвинить во всех смертных грехах. - Дурья твоя голова! – четко, выговаривая каждое слово по отдельности начала Амбри. – О чем ты вообще думала, когда туда залезала?! – Руквуд кивнула головой в сторону озера, не думая приподниматься. Cейчас девочку больше всего интересовало, почему эта «безмозглая» полезла на камень. Да и вообще наблюдать снизу вверх на незнакомку было куда более интересней – во всяком случае так считала Амбрелла.
Леонора де Конти: Прежде всего, встречая нового человека, люди обращают внимание на его расу, затем - пол, затем - оценивают примерный его возраст. Все это происходит стремительно, на подсознательном уровне. «Европеоид, девушка, моя ровесница. Лет 14-15, не больше. Хотя, порой люди не выглядят на свой возраст» Ее глаза смотрят прямо на девушку, сидящую перед ней. Ее спаситель - девушка. Студентка Хогвартса, возможно ровесница самой Эленор. Спасительница сидит, раскинув ноги, давая своему телу волю, чтобы отдохнуть. Она тяжело дышит, ее тело дрожит от холода, а темные мокрые волосы облепляют ее овальное личико. Девочка выглядит абсолютно обыкновенной - не красавицей, но и не из разряда страшных. Но есть в ее внешности что-то цепляющее. Например, бровки "домиком" и карие глаза. Почему никто не любит карие глаза? Почему люди с карими глазами стремятся изменить их цвет на более "популярный" - на голубой, или зеленый. По-крайней мере, так было в том мире, в маггловском. В приюте. А ведь карие глаза - самые теплые глаза. Карий цвет, близкий к шоколаду, согревает. Спасительница поднимается на корточки, и поднимает взгляд на Леонору. Сначала незнакомка рассматривает Викторию, и Виктория не прерывает своего занятия - внимательно смотрит на незнакомку. Но потом, в карих глазах загорается злость. Она медленно, четко выговаривая слова, и кажется вкладывая в них всю свою агрессию, называет Лео дурьей головой, и спрашивает, зачем девочка полезла на камни. Спасительница возмущается. Виктория не обижается на нее. За что? Она прекрасно осознает, что попала в неловкое положение и втянула в него другого ученика, который теперь, по милости Сол, промокла и замерзла. «Ее реакция - естественна. Странно было бы только то, если бы она отреагировала по другому. Смехом, например, или радостью. Это значило бы психическое отклонение...» Элеонора не отвечает своей спасительнице. Она продолжает внимательно, почти изучающе смотреть на нее. Останавливает свой взгляд на ее глазах. Глаза в глаза, контакт. Она вглядывается. Но более лицо Виктории ничего не выражает. Она спокойна. Ей только холодно и она обхватывает себя руками, тщетно пытаясь согреться.
Амбрелла Руквуд: Красота – красотой, но с какого факультета эта незнакомка, Руквуд понять не могла: мантия девочки была, видимо, утеряна в воде, и это было печально, потому что разглядывая русоволосую, Амбрелла намеревалась сразу же пожаловаться, а вернее рассказать все, Декану Дома, к которому принадлежала эта юная особа. Но увы и ах, на «спасенной» не было ни одного отличительного признака, который помог гриффке понять, кто вообще перед ней стоит. Мокрые джинсы и кофта вообще создавали впечатление, что эта девочка забрела сюда случайно, что она никакого отношения к Школе не имеет. Ожидая хоть какой – то реакции от незнакомки, Амбри получила лишь молчание. Это задело – и задело, надо сказать, сильно, ибо можно было сказать хотя бы хоть какие – нибудь слова благодарности, ведь если бы не Руквуд, девчонка лежала бы на дне озера и, возможно, стала бы чьим – нибудь завтраком (кто знает какая живность водиться в глубине этого озера)! - Ненормальная, - фыркнула гриффиндорка и отвернулась от девочки, ухмыльнувшись самой себе. – Спасаешь людей, а благодарности никакой! – продолжала ругаться Руквуд, глядя на озеро, которое успокаивалось от только что развернувшихся действий. – Нет, ну если ты говорить не можешь, хотя бы кивни! А если можешь – то простое «спасибо» уже хоть как – то могло бы разрядить обстановку, - Амбрелла перевела дыхание и приподнялась с корточек.
Леонора де Конти: Она ждала. Ждала, когда незнакомая девочка, спасшая ее, успокоится. Вернее сказать - когда перестанет возмущаться вслух и даст возможность Леонор вставить свое слово. Отвечать на каждую гневную реплику спасительницы не было смысла, пытаться же перебить ее у хаффлпаффки просто не получилось бы - порой самой Виктории казалось, что она не умеет повышать голос и говорить громко. Да и всякому, что сердится, нужно выпустить пар, иначе пререкания, если в них вступить, только усугубят ситуацию. Спасительница, тем временем, начала возмущаться про то, что ее даже не поблагодарили за благой поступок, и отвернулась к озеру, а Эленор улыбнулась уголками губ. Пока что она продолжала молчать, выжидая время. Ами, который до этого момента крутился где-то неподалеку, подбежал к хозяйке и суетливо закрутился возле нее. Присев на корточки, чтоб оказаться на одном уровне со своим другом, Лео погладила его своей холодной и мокрой ладошке по шерстке. Поласкавшись о руку хозяйки, хорек приступил кружить вокруг девочки-спасительницы. Ами не знал ее, и ему было интересно, кто она такая, поэтому он незамедлительно принялся знакомиться на свой, животный манер. - Спасибо что спасла меня. - Тишина продлилась несколько минут с тех пор, как девочка, спасшая Лео, замолчала, и лишь погодя немного времени, Сол решилась с ней заговорить. Вернее - лишь поблагодарить. - Я тебе очень благодарна. - Ее голос был тихим и дрожащим, потому что де Конти продрогла насквозь, но она была уверена, что ее услышали. Девушка ждала благодарности, а значит не могла не услышать.
Амбрелла Руквуд: Это было похоже на какую – то глупую игру: Руквуд сидела на корточках, незнакомка стояла – Руквуд встала, незнакомка села. Амбрелла от такого движения со стороны девочки даже вскинула брови, однако ничего не сказала – на сей момент гриффиндорке было уже глубоко наплевать на то, что предпримет эта юная особа. Вообще это молчание казалось Амбри наглостью и эгоизмом, а гриффка очень не любила эгоистов и старалась не обращать на них внимания, посему сейчас девочка собиралась уйти. Амбрелла принялась отряхивать свою одежду, косо глядя на «утопленницу»: все - таки надежда на благодарность не утихала в душе гриффки. А в это время вокруг Руквуд начало бегать какое – то крохотное существо, что вызвало спонтанную улыбку на лице Амбри. Это был хорек. Девочка чуть нагнулась и прикоснулась к животному, то сперва принялось обнюхивать пальцы Амбреллы, а затем убежало восвояси. Что же, это было немного обидно, но весьма кстати – Руквуд все равно надо было уже идти, ибо Эшли уже наверняка ждала подругу где – то у озера. Еще раз взглянув на незнакомку, Амбри вздохнула и развернулась по направлению к аллее, что окружала озеро. Голос за спиной буквально заставил стоять на месте – незнакомка заговорила: это было всего лишь два предложения. Два обычных предложения со словами благодарности, которые так ждала и надеялась услышать Амбрелла. И вот теперь, когда они были произнесены, Руквуд понятия не имела, что отвечать. Оказывается, было проще не слышать этих слов – девочка бы просто ушла, а как быть сейчас? Что говорить? Амбрелла обернулась. - Не за что, – гриффиндорка кивнула и чуть нахмурила бровки, глядя на спину собеседницы. И что дальше? Девочка не знала, она просто стояла и смотрела на незнакомку, борясь с желанием остаться, ибо интерес к этой «пострадавшей» пробуждался самостоятельно, не спросив разрешения у Руквуд.
полная версия страницы